олигофрэна николая
уже ничем не удивишь
а впрочем толком удивляться
он никогда и не умел

у них почему-то все просто как дважды два -
ночные звонки, красивые эсэмэски,
а я почему-то даже дышу едва.
мешками висят в примерочных даже эски.
и, в общем-то, мой диагноз довольно прост -
я даже не помню, чья я, и кто, и где я -
это еще не в стенку стучит склероз,
а похоронным маршем тахикардия.

кроме клейма твоих губ, ничего не болит,
но лучше бы ты клеймил не переставая
хожу, держась за стенку, как инвалид,
вижу, как парень, к девушке приставая,
ищет неосвещенный такой подъезд,
и что случится, предугадать нетрудно -
она из-за него пьет, из-за него не ест,
друг другу они ежесекундно врут, но

от этих слов, заветных... "люблю тебя" -
от них бросают курить и встают на лыжи.
они их бросают... крошками голубям,
а я ухожу, ботинками пыль клубя,
от этих слов, которые я
не слышу.

Сложным людям,по-моему,очень нужны простые 

В этом городе, сколько бы ни было тысяч лиц, 
переулков под горло, названий газет и толкнувших плеч,
«Ты» надрывает облезлое сердце страниц,
а мама все просит и просит себя беречь

И это уже ноябрь. И это уже двадцать первый. Двадцать первый.

все нормально
И мне видеть так тошно, что ты можешь всё изменить. 
Прости панику, в сердце пластид, ты заплакана. 
Я там где мне надо и занят, трубку возьми, тебе давно звонят.
Этажи нам на память. Будут дым этот впитывать. 
У меня всё нормально. Всё всегда во время. 
Я вдыхаю мир этот через свою призму 
И нацарапал твой номер на подоконнике. 
Чтоб кто-то другой позвонил. Ага. 
Мы с тобой не встречались. Мне тебя, так, на память.
Дай мне пару часов на морозе остыть. 
Что не взял, то оставил, пусть будет проклят сентябрь, 
Твои попытки поставить меня в привычный тупик. 
Ведь не май, чтобы кричать о любви. 
Но знай, у меня всё нормально. 
После такого не остаются людьми.

Это агония двух сердец брошенных не в то время,
Чтобы дать свет, тем кому нужно гореть.
Мимо... Все мимо... И я не он. И ты не ты.
Так сложилось, что забыть это не получилось,
Просто тянутся дни и жди, не жди, всё равно наедине не один.
Не надо речи про коконы, так сложно всё, скомкано острым конусом на языке,
Хочется сказать что-то особенное, а получается бред про любовь.
Это действительно мило в ноль ноль. И только.
Дальше новое солнце. И тысячи мимо стихов.

перебои тусклых ламп в вагонах метро и моя агония.
а вокруг все такие счастливые
граммами, травой и драмомно раздавлены в хлам запястья, и точки почему-то в начале,
без голода горя,не трогай меня, не трогай
не кричала, не била, кусала губы красивые свои тихо, причины, причалы длинные.
но вечер ложится ровно, и тлеет телефон молчанием,словно захлебнувшийся
дороги разбитые, перерезанное в горле "ты"
бессмысленно узелки на память и что-то менять, говорю о тебе пунктирами
ты слышишь, как я загибаюсь тут со своими стихами
но я умираю где-то в сердечной мыщце,
затихаю музыкой из машин, в толпах и тысячах твоих милых девочек,
в улыбке всех встречающих и невстреченных,
я устала и стала последними дрожащими переходами
не трогай меня, не трогай.
не о любви сказка, о нулевом балансе,о невыносимости
двух прокуренных одиночеств в одной и той же комнате,
но не о том я, не о том я. просто он не ты. все люди не ты.